Галина (свою фамилию она попросила не называть) работает терапевтом в областной поликлинике в центре Биробиджана. Восемь лет назад она вместе с мужем, тоже медиком, эмигрировала в Израиль, но недавно вернулась в родной город.
Галина еврейка по отцу, ее муж — украинец из Магадана. Уехали супруги по экономическим соображениям: «работали каждый на одну зарплату, а нужно было учить ребенка», причем возвращаться не собирались — отказались от российского паспорта. В Израиле оба, сдав экзамены, устроились по специальности: муж работал анастезиологом, Галина — в гемодиализном кабинете. «Все было хорошо, очень приличная зарплата, мужу в больнице выделили квартиру в Ашкелоне, рядом с его работой», — рассказывает она.
Проблем с местными у супругов не возникало, с больными Галина общалась на иврите. Тем не менее, Галине было некомфортно в Израиле, где она «острее почувствовала себя русской». «Они себя представляют Европой на Ближнем Востоке, но от Европы там ничего нет. Мне не нравится, что евреи такие шумные и базарные. Хотя их уважению к старшим нам надо поучиться. У нас пенсионеры — бедные и несчастные», — говорит Галина.
В Израиле они каждый день смотрели новости о Биробиджане и о России. «Мы знали всё, больше, чем люди, которые живут здесь. Еврейская культура, их песни, обычаи меня не привлекли, и мы оставались русскими. Мы отмечали только свои праздники, слушали свою музыку, ходили на русские спектакли», — говорит она.
После аннексии Крыма, когда Галина «поддержала Россию и политику Путина», у нее испортились отношения с коллегами по гемодиализному залу из других республик бывшего СССР. «Я, как и мой муж, почувствовала себя совсем чужой на работе, ведь мои взгляды не совпадали с мнением окружающих. Разговоры на эти темы вызывали конфликты», — добавляет Галина.
Когда дочь вышла замуж, родила внучку и отказалась переезжать в Израиль, Галина окончательно решилась на возвращение. “Это была моя сумасшедшая идея. Мы знали, что едем на зарплату в 12 тысяч. В профессиональном плане в Израиле мы себе не отказывали ни в методах исследования, ни в лекарствах. А в Биробиджане просто ничего нет», — признается Галина. Но по Израилю она не скучает.
Галина признается, что вернулась из Израиля в Биробиджан из чувства патриотизма, а никто из коллег ее не понял. Вся поликлиника ходила смотреть на нее и спросить, зачем она вернулась и чем ей в Израиле было плохо.
— Я одобряю политику Путина, и если он пойдет на следующий срок, я буду голосовать только за него. Замотанные своими проблемами не видят, а из чужой страны очень хорошо видно, что наша страна встает [с колен], — говорит Галина, а я смотрю в окно за ее спиной на серое небо над старыми пятиэтажками.
— Встает? И здесь? — удивленно спрашиваю я.
— Может быть, пока встают Москва и близлежащие города, но и в Биробиджане все когда-нибудь встанет. А пока я выхожу на улицу и думаю: «Боже, какое счастье, что я дома».
Источник
Боже, какое счастье, что они дома.
Жаль, что еще не все...
Journal information